– Здесь красиво, – признала она. – Мне всегда нравилось смотреть на здание с реки. Оно всегда как-то выделяется, даже при том, что здесь есть много зданий и повыше.

– Верно. Это потому что оно расположено в небольшом промежутке. И из-за золотой верхушки.

– Так что там с теми протечками?

– Мне кажется, кто-то пытается нас запугать. Поэтому я надеюсь достать насосом какие-нибудь улики.

– Стоит попробовать.

– Спасибо, что помогаешь.

– Просто очередная услуга от твоего нового партнера.

– Что ты имеешь в виду? – Владе удивился последнему слову.

– Что пора идти говорить с твоим председателем.

Владе позвонил Шарлотт, и оказалось, что она была еще в здании. Спустя некоторое время она поднялась к ним.

– Это Айдельба, – представил Владе Шарлотт. – Она помогла нам достать золото «Гусара».

– А еще мы были женаты, – добавила Айдельба, не зная, что Владе уже об этом рассказал. – Просто чтобы вы поняли, почему я решила помочь такому созданию, как Владе.

– Смешно, – отозвалась Шарлотт. – Я сама буквально на днях общалась с бывшим мужем.

– Город, он такой.

Шарлотт кивнула.

– Так в чем дело?

– Я хотела бы знать, что происходит с золотом и когда я получу свою долю.

– Мы еще думаем, как нам максимизировать прибыль, – ответила Шарлотт. – Это не так уж очевидно.

– Могу представить, но я тоже хотела бы в этом участвовать. Без меня и Табо вы бы не добыли этого золота, и нам пообещали пятнадцать процентов от общей суммы, а с тех пор прошло уже два месяца. А зимой у нас мало работы, поэтому нам особо не платят. Тяжелые времена.

– Я думала, у вас контракт с городом.

– Нет, там просто ассоциация. Нам платят либо деньгами, либо товаром, но иногда берем блокжерелья или долговые расписки.

– Понимаю. Здесь у нас так же. Просто я думала, вы работаете в городском проекте.

– В городском проекте, в затопленной зоне?

– Ну да. В общем, сейчас мы беседуем с разными людьми, чтобы понять, что делать с золотом.

Айдельба этому не слишком обрадовалась.

– Может быть, вы могли бы начать выплачивать то, что должны нам?

– У нас нет свободных денег. Как насчет какого-нибудь обмена товарами? Товарами или услугами?

– Типа как я помогаю Владе с защитой вашего здания?

Шарлотт нахмурилась:

– Да, просто нужно придумать, что отдать вам взамен.

Айдельба пожала плечами:

– Не знаю, есть ли у вас что-нибудь, что было бы нужно мне.

– Мы могли бы поселить вас на зиму. Видите те капсулы – там же поместится еще парочка, а, Владе?

Владе попытался представить, каково будет снова жить рядом с Айдельбой, но не смог. Однако без особого промедления выдавил ответ:

– Конечно.

Айдельба окинула его ледяным взглядом.

– Я так не думаю, – проговорила она угрюмо. – Не уверена, нужна ли мне подобная компенсация. Все-таки комната есть комната, а там у нас есть обогреватели и одеяла.

Шарлотт пожала плечами – как заметил Владе, изображая Айдельбу.

– Можете только дать нам знать.

– А вы пока будете работать над тем, чтобы провернуть наше дело. Или отдадите часть нам, чтобы мы сами это сделали?

– Да. Конечно. Мы придумаем что-нибудь в течение этой недели.

Владе проводил Айдельбу к эллингу.

– Стоило бы тебе съехать к нам на эту зиму, – отважился он. – Здесь хорошо.

– Я подумаю.

Вернувшись в офис своего эллинга, он предложил ей рюмку водки, и она села и сделала глоток. Выпить она никогда особо не любила. Они сидели и пили в тусклом свете разных экранов и инструментов, а также фонарей, зажженных в эллинге. Делили друг с другом эту полутьму и тишину. Поддерживать разговор не было большой нужды: они уже упустили возможность сказать все, что собирались. И Владе от этого было тяжело.

– Смотри, – сказал он, – я покажу тебе, что собираюсь сделать с золотом.

– А мальчикам уже показывал?

– Конечно, но это хорошая идея. Никогда не устаревает.

Вынув оборудование из-под своего рабочего стола, он вызвонил ребят по браслету, и через минуту они прибежали, сияя от «золотого безумия», будто подсвеченные калильной сеткой.

– Это так круто! – заявил Айдельбе Стефан.

– Пусть даже нам этого не следует делать, – добавил Роберто.

Владе пришлось немного попотеть, но сам процесс в итоге оказался достаточно прост. Температура плавления золота составляла почти две тысячи градусов. Он одолжил у Розарио графитовый тигель и мульду – предметы из стандартного набора исследователя дна, а кислородно-ацетиленовая горелка была у него своя. После этого нужно было лишь посыпать пищевой содой десяток потемневших монет, сложенных в тигель, надеть маску сварщика и тяжелые перчатки, зажечь горелку и медленно варить золото под прямым огнем, пока монеты не покраснеют и не обратятся в единую шишковатую красную массу, шипящую или слегка пузырящуюся по краям; после этого масса плавилась сильнее и превращалась в огненно-красную лужицу в тигле. Это всегда было интересно наблюдать. Потом, пока масса оставалась жидкой, Владе взял тигель щипцами и вылил золото в мульду.

Айдельба и мальчики наблюдали за всем этим с большим интересом. Айдельба даже ахнула, когда монеты покраснели. А когда деформировались и слились вместе, выдавив на поверхность накипь карбоната натрия и грязь, мальчики провизжали, как научила их Шарлотт:

– Я та-а-а-аю…

Владе выключил горелку и поднял маску.

– Опрятненько так.

– Мальчикам ты тоже даешь это делать? – спросила Айдельба.

– О да.

– Это фантастика! Когда сами видите, как это происходит. И сами чувствуете.

Затем у Айдельбы на запястье раздался сигнал, и она посмотрела на браслет.

– Ваши камеры показывают, что происходит снаружи?

Владе посмотрел на свои экраны и отрицательно покачал головой.

– А ваши?

– Ага. Мне кажется, ваш радар должен быть на это настроен.

– Я об этом думал.

– Посмотрим, достанет ли чего полезного наш насос. – Она связалась с Табо, который ждал на буксире. Владе вышел и отвязал моторку, стоявшую на причале у эллинга, они сели в нее и вышли в бачино. Айдельба указала в сторону севера, между Метом и Северным зданием, где стоял ее буксир. Когда они вышли из бачино в 24-й канал, Владе увидел, что буксир занимал примерно половину ширины канала. Табо и еще пара человек стояли на носу, управляясь с одним из всасывающих шлангов, пока огромный мотор насоса вдруг не ускорился до того, что его рев перерос в самый высокий крик банши. А из-за того, что их окружали стены зданий, звук казался запредельно высоким.